— У меня теперь зуба нет, как у Борьки Лысого, — продолжал тараторить малец, и теперь я понял, что колесо, отправившее меня в полет, — местный заменитель стоматолога, когда у кузнеца нет времени.

— Так вы маме не скажете? А то она меня больше не пустит одного гулять, только с сеструхой! А она такая зануда — «это нельзя, это не трогай, к собакам не лезь»! Бе-е… Как можно быть такой скучной? Вот помню, пошли мы в лес… — Похоже, у этого НПС в настройках прописано, что, если молчание длится более одной минуты, он мгновенно исчезнет с лица Барлионы. Неважно о чем; неважно, слушают его или нет; главное — говорить.

— Так, стоп! — прервал я рассказ о походе в лес и победе над огромным серым зайцем. — Ты Старосту знаешь? Если отведешь меня к нему, то и маме ничего не скажу. — Проводник на первых порах мне не помешает, а парнишка в селе должен знать всех и каждого…

— Старосту? Да кто его не знает! Все знают! Пять медяков — и я вас мигом к нему отведу. Вечно он так прячется, что и не сыщешь. — На лице мальчугана расплылась улыбка, и он протянул маленькую ладошку, выжидающе на меня уставившись.

— Держи, вымогатель малолетний… — Я кинул в протянутую ладонь пять медных монет, которые тут же исчезли, словно их никогда и не было. Конечно, можно было заставить мальчишку проводить меня до Старосты бесплатно, но от пяти медяков я не обеднею, а так есть вероятность получить какое-нибудь задание от его родителей. Или дрыном по спине, если окажется, что деньги парню давать нельзя ни в коем случае.

— Тебя звать-то как? — спросил я малолетнего хулигана, крутившегося вокруг валяющегося колеса и решавшего, с какой стороны к нему подступиться.

— Оглобля я, — коротко бросил мальчуган, начав краснеть от натуги, стараясь поднять колесо.

— Да ладно заливать-то, нет таких имен. Давай помогу. — Я подошел и поставил колесо на попа. Действительно, тяжелое. — Куда катить его собрался-то?

— Оглобля я, — настойчиво повторил малец, утирая рукавом нос, — не нравится мне Автондил, не буду так называться. У всех хорошие имена, только у меня такое дурацкое, вечно из-за него от Прямиков достается. Катить не надо, направьте вон туда, пускай само добирается, — Автондил… нет, Оглобля указал рукой в сторону села, — авось никого не зашибет по дороге.

— А Прямики — это кто?

— Да с соседней, Прямой, улицы, банда Лехи Рябого. Поберегись! — заорал Оглобля, бросаясь вслед покатившемуся колесу и крикнув мне: — Встретимся внизу-у!

Пару раз Оглобля спотыкался, кубарем катясь с холма, но тут же вскакивал на ноги и продолжал бежать за колесом, голося во все горло. Усмехнувшись его нелепости, я двинулся за ним, как вдруг меня резко развернуло на месте, оторвало от земли и ткнуло лицом в разъяренную бородатую морду кузнеца:

— Ты почто Оглоблю обижаешь, душегубец?

Прежде, чем я успел что-то ответить, кузнец хорошенько размахнулся и отправил меня в очередной полет. Конечно, хлеба-соли не ожидалось, но это уже перебор. Полеты начинают утомлять своей частотой! Я поднялся с земли и быстренько глянул на уровень Жизни. Мама дорогая! Восемнадцать процентов всего осталось! Удар у кузнеца похлеще колеса будет! Понимая, что второго удара могу не пережить, принялся вызывать в себя Духа лечения.

— Это что еще за танцы? Ты никак колдун!

Хорошо, что Бубен ускоряет вызов Духа — успел, буквально за секунду до очередного полета, полностью себя вылечить. Но каков кузнец! Силен, словно медведь. Я попробовал встать, но руки подкосились, и я упал на землю, глядя на возникшее полупрозрачное сообщение:

— Дядька Кондратий, стойте!

— Отойди, Оглобля, не мешай. Не видишь, что ль, колдун-душегуб к нам явился!

— Не душегуб он! Мне помог колесо до села докатить и к Старосте хотел попасть!

— К Старосте, говоришь. — Кондратий навис надо мной, затем поднял одной рукой и оторвал от земли. Кому сказать — не поверят: в Барлионе меня Кондратий хватил! В прямом смысле этого слова. — Что хотел от нашего Старосты?

— Жить у вас буду три месяца, — прохрипел я сквозь сдавленное горло. Надо же! Играя Шаманом, начинаю открывать Барлиону совершенно с новой стороны: никогда бы не подумал, что, если сдавить горло, игрок начинает хрипеть. Задыхаться не будет, просто появится полоска, оповещающая о нехватке воздуха, а вот насчет хрипов — этого раньше не замечал. Кузнец разжал кулак, и я мешком рухнул на землю.

— Жить, значит? А что тогда тут топчешься, словно вынюхиваешь что? Старосты тут нет! — Не дожидаясь ответа, кузнец развернулся и пошел обратно в кузницу. Похоже, первое знакомство с жителями Колотовки прошло неудачно.

— Не обижайтесь на него, — протараторил Оглобля. — Дядька Кондратий — хороший, наверное, сегодня что-то сделать не получается, вот он и обозлился. Пойдемте вместе, я колесо уже докатил. Вон оно, в забор врезалось. Пусть там валяется.

У деревянных ворот стояла местная стража — два красноносых мужичка с заплывшими глазками. Они из последних сил опирались на копья, чтобы не упасть на землю, причем не от усталости или длительного дежурства, а от явного распития горячительных напитков. Сладковатый букет браги разносился за несколько десятков метров от этой парочки, а несколько валяющихся на земле бутылок ярко указывали на то, чем занимались весь день доблестные стражи порядка. А уж про внешний вид и говорить не приходилось: короткая кольчуга, достигающая середины огромного пивного пуза, надетая поверх обычной рубахи, укрепленные толстые штаны и потрепанные лапти делали вид стражников настолько «устрашающим», что вздумай враг пробраться в село, он неминуемо бы умер от смеха.

— Стой, ик! Кто идет!

— К Старосте иду, селиться у вас буду, — незатейливо ответил я. Похоже, местный Староста — уважаемый мужик, поэтому ссылки на него открывают многие двери.

— К Старосте, говоришь, — пьяным голосом начал заплетать второй стражник. — Так скажи ему, что ворота в надежных руках, мы бдим и блюдим. Ни одна гадость к нам не проползет! — стражник выпрямился, показывая, какой бравый вояка стоит на страже села. От переизбытка чувств его повело, он сделал несколько неуверенных шагов назад, уперся спиной о частокол и сполз вниз, лишившись опоры в виде копья.

— Митрич, куда! — За ним мгновенно ринулся второй стражник, напрочь позабыв о столь несправедливой вещи, как равновесие и сила тяжести. Недоуменно покачав головой при виде такой стражи, я двинулся в село, но тут мой взгляд зацепился за створку ворот, до этого момента закрываемую телами стражников. Обычные деревянные створки, одна из которых была иссечена четырехпалыми когтями неведомого чудовища. Причем иссечена со стороны села, словно кто-то хотел проделать дыру во внешний мир. Неужели с воротами связано какое-то задание? Найти и уничтожить монстра? Надо будет предложить свои услуги Старосте.

— А что у вас с воротами? — спросил я Оглоблю, когда мы стали подходить к большому дому, стоящему в самом центре села.

— Нормально у нас с воротами все.

— А отметины, словно от когтей?

— Так это Прямики балуются, каждую ночь пробираются мимо спящих стражников и ворота ножами полосуют. Кого хватают — за уши к Старосте ведут, а кого нет — тому почет большой и уважение. Меня вот ни разу не хватали!

— Сколько же ты раз лазил к воротам? — расстроенно спросил я, поддерживая разговор. Такое задание накрылось!

— Пока ни разу, но ведь не ловили, верно? — беззубо улыбнулся парнишка и указал рукой на красочный дом: — Все, пришли. Староста тут сидит, как обычно, — после чего мгновенно рванул с места так, что только пятки сверкали. — И не забудьте, — отбежав на приличное расстояние и развернувшись, крикнул Оглобля, — маме ни слова про колесо!

— Значит, на поселение к нам? — аккуратно сворачивая бумагу и пряча ее в ящик стола, спросил Староста. С первого взгляда на него становилось понятно: передо мной аккуратист, педант, при этом очень уверенный в себе НПС. Не могу сказать чем, но он поразительно напоминал своим внешним видом советника императора Малабара. Такое же волевое лицо, обрамленное короткой эспаньолкой, пронзительные и внимательные глаза, отмечающие каждую мелочь, — в общем, полностью законченная картина положительного управленца Барлионы. Диаметральная противоположность Жабернатору; не удивительно, что к такому руководителю в деревне питают уважение.